БИБЛЕЙСКАЯ ИСТОРИЯ ВЕТХОГО ЗАВЕТА. проф. Лопухин А.П. ПЕРИОД ШЕСТОЙ (От помазания царя до разделения царства еврейского.)

XXXI. Помазание Саула на царство. Первые годы его царствования. Отвержение Саула и помазание Давида.

После того, как решение народа иметь царя получи­ло окончательное утверждение со стороны верховного Царя Израиля, пророку Самуилу не пришлось долго ждать дальнейшего указания для совершения этого дела. Обстоятельства, по-видимому, совершенно случайные, но явно обнаруживающие руку Промысла в самой этой слу­чайности, скоро поставили его лицем к лицу с человеком, который предназначен был быть первым царем избранно­го народа. В городке Гиве, в Вениаминовом колене, жило

семейство некоего Киса, у которого был единственный сын Саул. Семейство это было небогатое и добывало на­сущный хлеб земледельческою работою, которою зани­мался сам отец вместе со своим сыном и немногими слу­гами. Но оно щедро наделено было природой и отлича­лось внешним величием и красотою, а вместе с тем непреодолимым мужеством, закаленным в борьбе с вра­гами. И вот у этого-то семейства однажды пропали рабо­чие ослицы. Потеря эта была весьма значительна для не­богатого Киса, и для отыскания их он отправил сына сво­его Саула, который в это время уже был средних лет. Тщетно Саул искал их в течение трех дней и хотел уже возвратиться домой, как сопровождавший его слуга посо­ветовал ему зайти в ближайший город (Массифу), где, по его словам, был «человек Божий, человек уважаемый; все, что он ни скажет, сбывается»; не укажет ли он им, где им искать своих запропавших ослиц. Саул выразил сожа­ление, что у него нечем заплатить «прозорливцу»; но ког­да слуга заметил, что у него есть четверть сикля серебра, то он согласился, и вот искатель ослиц отправился к про­року, который должен был дать ему царство.

Самуил в это время участвовал в торжественном жертвоприношении по случаю народного праздника и, предуведомленный свыше, с почтением встретил Саула, отвел ему первое место на пиршестве и, предложив ему лучшую часть мяса (плечо), высказал в знаменательных словах предстоящее ему высокое назначение. Затем, по окончании пиршества, Самуил взял сосуд с елеем, вышел с Саулом за город, помазал его и, поцеловав его, сказал ему: «Вот, Господь помазывает тебя в правители наследия Своего в Израиле, и ты будешь царствовать над народом Господним, и спасешь их от руки врагов их, окружающих их»2. Саул мог только изумиться всему этому, потому что он был человек незнатного рода, происходил из самого ма­лого, едва не подвергшегося полному истреблению колена израильского. Но не в силе и знатности Бог, а в правде. В подтверждение своего действия Самуил дал Саулу три зна­мения, исполнение которых не замедлило показать Саулу истинность всех предсказаний прозорливца. По одному из знамений Саул должен был встретить сонм пророков и сам пророчествовать с ними. И действительно, в указан­ном месте «встречается ему сонм пророков, и сошел на Саула Дух Божий, и он пророчествовал среди них». Собы­тие это было так необычно для всех знавших Саула рань­ше, когда он видимо не отличался особенною религиоз­ною ревностью, что все в народе говорили друг другу: «что это сталось с сыном Кисовым? Неркели и Саул в проро­ках?» Перемена в нем была так глубока, что последнее выражение вошло даже в пословицу («еда и Саул во пророцех?»), употреблявшуюся для выражения изумления при виде всякого необычайного и поразительного явления. Между тем, нашлись и ослицы, как предсказал Самуил; но мысли Саула теперь были заняты не тем, как управлять ослицами при пахании земли, а тем, как управлять вве­ренным ему царством.

Помазание его, однако же, было еще тайной для народа, и чтобы оно получило гражданскую силу, нужно бы­ло подвергнуть все дело народному решению. С этою це­лию Самуил созвал всенародное собрание в Массифе. Там торжественно был брошен избирательный жребий, и он пал сначала на колено Вениаминово, затем на племя Матриево и в нем на Саула, сына Кисова. Саула самого, одна­ко же, не оказывалось налицо; из скромности он оставал­ся в обозе. Узнав об этом, народ побежал и взял его отту­да, «и он стал среди народа, и был от плеч своих выше всего народа». Самуил сказал народу: «Видите ли, кого из­брал Господь? Подобного ему нет во всем народе. Тогда весь народ воскликнул и сказал: да живет царь!» В ново­избранном царе народ израильский приветствовал вопло­щение своего политического идеала, и действительно Саул был олицетворением самого народа, его добродетелей и недостатков. Его добрые качества заключались, главным образом, в его величавой внешности, которая особенно и расположила народ в его пользу; а его внутренние качест­ва, качества его ума и сердца, должны были постепенно выработаться и развиться в послушании воле Божией. По­мазание уже просветило его ум Духом Божиим, но в сво­ей деятельности он должен был сам показать сознание вы­соты своего призвания и добрыми делами должен был оп­равдать свое избрание, подобно и самому народу, который, будучи избран совне, мог стать истинно избран­ным народом Божиим только чрез послушание заповедям Божиим и закону Моисееву. Насколько Саул в послуша­нии воле Божией оправдывал свое избрание, это должна была показать его будущая деятельность; но так как пока народ был доволен избранием, то Самуил изложил народу права «царства», т.е. права и обязанности царя, записал их в книгу и положил в скинии вместе с другими памятни­ками исторической жизни народа. Среди народа слыша­лись и голоса недовольных избранием, которые даже пре­зрительно отзывались о Сауле, говоря: «ему ли спасать нас?» — но Саул ждал только случая, чтобы доказать и этим недовольным, что он способен спасать народ от внешних врагов, и потому как бы не замечал этих презри­тельных отзывов о себе.

Скоро представился случай, давший возможность Са­улу оправдать свою царственную способность3. После сво­его избрания Саул с чисто патриархальною простотою от­правился в свой родной город Гиву и там продолжал за­ниматься земледелием. Но вот до него дошел слух, что на город Иавис Галаадский напал князь аммонитский Наас и требовал сдачи города под жестоким условием выколоть правый глаз у каждого жителя. Это известие воспламени­ло гнев царя, и на него сошел Дух Божий, давший ему си­лу тотчас же приступить к избавлению своих страждущих собратий. Разрубив пару своих волов на куски, он разослал их во все пределы земли с объявлением, что так будет поступлено с волами всякого, кто не откликнется на его при­зыв для поражения неприятеля. Народ единодушно после­довал призыву, собралось войско в 330 000 человек, с ко­торыми и разбит был жестокий Наас. После такого славного дела, приближенные внушали было Саулу отомстить тем недовольным, которые говорили: «Саулу ли царствовать над нами?» Но царь великодушно отвечал: «в сей день никого не должно умерщвлять; ибо сегодня Гос­подь совершил спасение во Израиле». Затем, по предло­жению Самуила, вновь созвано было всенародное собра­ние в Галгале, и там совершилось окончательное утверж­дение Саула на престоле. Самуил торжественно сложил с себя звание судии, передав все свои права новоизбранно­му царю. Затем принесены были мирные жертвы пред Господом, «и весьма веселились там Саул и израильтяне». Первою заботою Саула было образовать постоянное и сильное войско, как это и требовалось внешними полити­ческими обстоятельствами. С этою целию он составил из храбрейших людей трехтысячный отряд, который сделал­ся его постоянной гвардией и был расположен в главных городах колена Вениаминова. По месту пребывания Сау­ла, центром всего управления сделался город Михмас, от­куда он начал предпринимать военные походы для окон­чательного освобождения страны от властвовавших над от­дельными ее частями врагов. Главнее всего нужно было оттеснить филистимлян4. Эти давние враги израильского народа успели проникнуть в самую глубь страны, и один из их «охранных отрядов» стоял даже в Гиве, в центре Ве­ниаминова колена. Первый удар был направлен именно на этот филистимский отряд, который и был разбит сыном Саула Ионафаном. Но это, естественно, раздражило фили­стимлян, и они, узнав об учреждении царской власти у своих соседей и опасаясь усиления их политического и военного могущества, решили в самом начале разрушить возникающую монархию, и вторглись в страну с большим войском, имевшим 30 000 колесниц и 6 000 конницы. Израильтяне были поражены ужасом и по обыкновению бежали в горы и пещеры, ища убежища от врага. Это по­головное бегство израильтян пред филистимлянами пока­зывало, каким грозным врагом были для них последние, столь долго господствовавшие над Палестиной. Ужас еще усиливался от того, что одною из целей нашествия фили­стимлян на землю израильскую был захват возможно большого количества пленных, которых они и продавали на своих невольнических рынках, выручая большие деньги от сбыта этого живого товара купцам соседних богатых стран — Египта и Финикии.

Саул, однако же, не потерял мужества и, сознавая на себе долг защитить страну от наступающего врага, собрал войско в Галгале и готов был выступить против неприяте­ля. К сожалению, самое войско трепетало и, не надеясь на успех борьбы, стало быстро разбегаться. Чтобы ободрить народ, решено было принести жертвы Богу и для совер­шения их обещался прибыть и высокочтимый пророк Са­муил. Но он замедлил, и Саул должен был ожидать его в течение семи дней. Прошел почти и седьмой день, а так как Самуил не являлся, войско же разбегалось все более, то Саул решил обойтись без Самуила и, самовольно при­няв на себя священные обязанности, сам совершил жерт­воприношение, явно доказывая этим, что он менее наде­ялся на высшую помощь, чем на силу своего войска. Такое самовольство составляло великое преступление. В из­раильской монархии основным началом было подчинение гражданской власти воле Божией в лице пророков и свя­щенников. Нарушив это начало, Саул нарушил основное условие своего избрания на царство, так как он заявил не­законное желание действовать не как представитель выс­шего Царя, а самовольно, как независимый правитель. Он заявил притязание на объединение в своей личности не только независимой гражданской царской власти, но и ре­лигиозной, священнической, а такое объединение их в од­ном лице, с одной стороны, могло придать чрезмерный вес царской власти в ущерб священства, а с другой, самое священство потеряло бы свою самостоятельность, став в подчиненное положение к гражданской власти. Этот по­ступок Саула сразу показал, что дальнейшая его деятель­ность пойдет вопреки воле Божией, что, увлекаемый по­литическими интересами, он готов пренебрегать религиоз­ными. Поэтому Самуил выразил ему торжественный укор и в качестве предостережения сказал ему, что он этим своим незаконным действием поколебал устойчивость сво­его царствования.

Между тем, филистимляне продолжали опустошать страну и дошли до берегов Мертвого моря и Иордана. Чтобы лишить израильтян самой возможности иметь ору­жие и даже необходимые земледельческие орудия, они, как это бывало уже и прежде, захватили всех кузнецов и увели их в плен. Положение самого Саула, стоявшего в крепости Гивы, было критическое. Но он избавлен был мужественным подвигом своего сына Ионафана, который один со своим оруженосцем, пробравшись в неприятель­ский лагерь, убил нескольких филистимлян и произвел та­кое между ними смятение, что они бросились в бегство, преследуемые израильтянами. Чтобы довершить пораже­ние преследуемого врага, Саул дал необдуманный обет: «проклят, сказал он, кто вкусит хлеба до вечера, доколе я не отомщу врагам моим». Народ был крайне истомлен, но не осмеливался нарушить заклятия, пока не нарушил его Ионафан, вкусив найденного в лесу меда. За ним по­следовал весь народ, который алчно бросился на оставлен­ный филистимлянами скот, убивал его и ел даже с кро­вию вопреки закону, чем навлек на себя гнев Божий, ска­завшийся в неполучении ответа на вопрошение Саулом Господа о том, продолжать ли ему погоню за неприяте­лем. Узнав, что причиной этого было нарушение сыном его данного им обета, Саул хотел даже казнить его, но на­род заступился за своего любимца-героя и не допустил до казни.

То же самовольство замечается и в дальнейшей дея­тельности Саула. Для полного обеспечение страны от внешнего нападения необходимо было совершить одно важное дело именно окончательно поразить одного весь­ма опасного врага — амаликитян5. Эти кровожадные ко­чевники то и дело нападали на страну, грабили и убива­ли, и затем быстро удалялись на своих конях в пустыню, чтобы чрез несколько времени вновь сделать подобный же разбойнический набег. Теперь Саулу повелено было окончательно истребить этот хищный народ, как бы при­том в отмщение за то нападение, которое они первые сделали на израильтян по переходе ими Чермного моря. Саул действительно поразил амаликитян, но при этом опять нарушил волю Божию, так как истребил только худшую часть добычи, а лучшую захватил себе и притом оставил в живых царя амаликитян (Агага). В то же вре­мя он уже настолько возгордился своими подвигами, что самовольно воздвиг себе памятник на Кармиле. Тогда Са­муил опять явился к нему со строгим укором за непослу­шание, и на оправдание Саула тем, что он захватил стада амаликитян для совершения жертвоприношения Богу, от­вечал высокой истиной, которую, впоследствии, полнее разъяснили пророки и которая окончательно утверждена Христом: «Неужели, сказал он, всесожжения и жертвы столь же приятны Господу, как послушание гласу Госпо­да? послушание лучше жертвы, и повиновение лучше ту­ка овнов». «За то, что ты отверг слово Господне, торже­ственно добавил Самуил, и Он отверг тебя, чтобы ты не был царем над Израилем». Сказав это, разгневанный про­рок хотел удалиться; но Саул, желая добиться у него про­щения, так крепко держал его, что оторвал даже край его одежды, на что Самуил прибавил: (как ты оторвал у ме­ня край одежды, так) «ныне Господь отторг царство Израилево от тебя». Однако же он остался с Саулом и в по­учение ему собственными руками заклал Агага. Сила ама­ликитян была сокрушена окончательно, и израильтяне почти совсем избавились от этого опасного врага. Но вместе с тем решена была и судьба Саула. Все его действия показывали, что он неспособен был обуздывать своего своенравия и не хотел быть таким послушным орудием воли Божией, возвещаемой чрез Его пророков, каким дол­жен быть царь избранного народа. Видя все это, Самуил с печалью оставил Саула и уже не виделся с ним до дня смерти своей, но заочно оплакивал так неудачно помазан­ного им царя.

В своей скорби Самуил скоро был утешен повелени­ем Божиим идти в Вифлеем в колено Иудино, и там по­мазать на царство нового избранника Божия, именно од­ного из сыновей Иессея6. Иессей был внук Руфи моавитянки и потомок Раавы иерихонской, и таким образом в его жилах текла, отчасти, языческая кровь. Но он уже дав­но состоял членом царства Иеговы и пользовался уваже­нием в городе. Чтобы отклонить подозрение Саула, Саму­ил должен был придать всему делу вид обыкновенного жертвоприношения с семейством Иессея, как заявлено было им и жителям Вифлеема, с тревогой встретившим приход престарелого пророка. Когда пришло семейство Иессея, то Самуил, увидев сына его Елиава, отличавшего­ся величественною и красивою внешностью, невольно по­думал: «верно сей пред Господом помазанник Его!» Но он должен был разубедиться в этом, потому что голос Божий сказал ему: «не смотри на вид его, на высоту роста его; Я отринул его; Я смотрю не так, как смотрит человек; ибо человек смотрит на лицо, а Господь смотрит на сердце». Избранником Божиим оказался младший сын Иессея Давид, который пас овец отца своего. Это был еще отрок, «белокурый, с красивыми глазами и приятным лицом». Он ничем не поражал в своей внешности, был не более среднего роста, весьма прост в своем пастушеском одея­нии, с палкою в руках и котомкою за плечами. Но в его прекрасных глазах светился огонь внутреннего величия. По целым месяцам живя среди своих стад и окружающей природы, он с детства научился углубляться в самого себя и черпать вдохновение в своей собственной богато одарен­ной душе, возбуждавшейся от звуков и красот родной природы. Уединенное положение среди хищных живот­ных рано научило его смело встречать таких кровожадных хищников как львы и медведи, и развило в нем силу и от­вагу, которым удивлялись даже его старшие братья. Но более всего пастушеская жизнь с ее досугом развивала в нем духовную жизнь. Родные горы, сплошь покрытые ви­ноградниками и маслинами, восторгали его дух своею кра­сотою, и он изливал свои возвышенные чувства в дивной игре на арфе, составлявшей неразлучную спутницу юного пастуха. Этот-то юноша-пастух и был избранник Божий. Самуил помазал его, и с того дня почил на Давиде Дух Бо­жий, начав долгое воспитание и приготовление его к за­нятию престола избранного народа.